Сообщение: 16
Зарегистрирован: 29.10.09
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
2
Отправлено: 04.11.09 09:29. Заголовок: И через тысячу лет...
Автор: Freken_Snork Название: «И через тысячу лет…» Статус: закончен Размер: средний Бета, Гамма: нет Пейринг: ЖиВ Жанр: Angst, Romance, OOC, AU(?) Рейтинг: R Дисклеймер: все права создателям сериала Саммари: «На что ты готов пойти ради любви?» Предупреждение: может, будет тяжело, сама не знаю, чем все это закончится От автора: надеюсь, меня хватит на написание этого фика...
Жду отзывы и объективную критику здесь: click here
Погода в ноябре порой удивляет своим непостоянством. Только вчера небо было покрыто темными, низкими тучами и целый день шел дождь. А сегодня Женя, выглянув из окна, с удивлением обнаружила, что вовсю светит солнце, а понижение температуры сказалось на лужах, покрывшихся плотной коркой льда. Но дома было тепло и уютно. Женя прислушалась к звукам, царящим в маленькой квартире: на кухне, булькая и тихонько посвистывая, закипал чайник, рядом на кресле мурлыкала полосатая Моська, подобранная ею два месяца назад недалеко от дома, а из противоположного конца комнаты доносилось негромкое посапывание. Женя улыбнулась: Денис спал на диване, лежа на спине и широко раскинув руки в разные стороны. Вчера он работал допоздна. Женя начала беспокоиться и уже набирала его номер, когда услышала, как захлопнулась входная дверь, и через пару секунд на пороге кухни появился Воронцов. Вид у него был усталый, но счастливый. Он, не снимая куртки, облокотился о дверной косяк и с теплой улыбкой стал наблюдать, как Женя, вскочив из-за стола, на котором осталась одинокая чашка с чуть теплым кофе, засуетилась, разогревая остывший ужин. «Наконец-то я дома», - думал он. «Наконец-то ты дома», - беззвучно вторила ему Женька, накрывая на стол. Этими минутами молчания вдвоем были полны их вечера. И прежде, чем расспросить друг друга о прошедшем дне, они позволяли себе вдоволь насладиться тишиной и спокойствием, которых так не хватало днем и которые тут же прерывались, как только они начинали разговор: Денис обязательно находил, чем задеть Женьку, она заводилась и отвечала ему тем же. В итоге разгоралась ссора, которая непременно заканчивалась пылким примирением. Да, да, да, это были все те же неугомонные Женя и Денис. И несмотря на то, что уже почти год они не расставались по ночам, что жизнь со свойственной ей суровостью учила их быть серьезными и самостоятельными, они мало изменились. Разве что стали чуть взрослее… «Хорошо, что сегодня нет дождя», - подумала Женя и ухмыльнулась, вспомнив, как вчера, не удержавшись, начала отчитывать Дениса по поводу того, что он не носит с собой зонт. - Жень, ну я забегался, забыл его. Подумаешь… - пытался оправдываться парень – К тому же, я не знал, что машину придется оставить в ремонте. - Знаю я твое «забыл». Тебе просто лень таскать его в сумке, - продолжала наступать Женя, не без иронии заметив - И мог бы, кстати, придумать новую отговорку: всегда говоришь одно и то же! -Конечно-конечно, королева импровизации, ты-то уже четыре года называешь меня исключительно дебилом! – и переходя на серьезный тон, - Ладно тебе, Жень. Что ты вечно заводишься по пустякам? Боевой пыл девушки мгновенно угас: - Сама не знаю, - она вздохнула, - Прости, наверное, устала. А он просто подошел и обнял ее за плечи, нежно прошептав: Ничего, вот придет зима, и мы с тобой рванем куда-нибудь, где нам никто не будет мешать. Ты только потерпи… Очнувшись от задумчивости, Женя заметила, что Денис уже проснулся и теперь молча наблюдает за ней. Она отошла от окна и присела на край дивана. - Доброе утро. Тебе пора вставать, а то опоздаешь, - чуть помедлив, она наклонилась и чмокнула его в щеку. Денис довольно улыбнулся, словно кот, которому перепало что-то очень вкусное. Даже сейчас, спустя столько времени, Женя была скупа на ласки, считая, что нельзя разменивать их по пустякам. - Что же ты меня не разбудила? - Ты так сладко спал… - С чего это у нас такое хорошее настроение? Меня это пугает, - с напускной серьезностью заметил Денис, вглядываясь в ее лицо. Женя весело рассмеялась: - Заткнись, дебил! Просто такое чудесное утро. Быстро позавтракав, Денис собрался и ушел на работу, а у Жени сегодня был свободный день, и она осталась одна в пустой квартире, не зная, чем себя занять. Она выглянула из окна и проследила за тем, как Денис скрывается за углом дома, направляясь к метро, а затем, решила взяться за давно откладываемую уборку их небольшой квартиры. Включив радио, она с таким рвением принялась вытирать пыль, что прослушала сообщение ведущего прогноз погоды: «Будьте осторожны! Сегодня на улицах города гололед». *** На этот раз Денис освободился пораньше и, забрав отремонтированную машину из мастерской, решил сделать Женьке сюрприз: купить цветов, фруктов и устроить скромный романтический вечер. Он с удовольствием предвкушал тихий вечер, теплые объятия, мягкие губы и, надавливая на педаль газа, в нетерпении обгонял еле ползущие по шоссе машины. Денис думал о Женьке, о том, как она похудела за последний месяц, как устала, хотя почти никогда не говорит об этом, о том, какие красивые у нее глаза, когда увидел прямо перед собой, всего в нескольких метрах, человека. Он непонятно каким образом оказался посреди дороги и в ужасе остановился, глядя на несущуюся с огромной скоростью машину. Похолодевшие руки, стук крови в ушах и секунда на размышление… Денис инстинктивно резко повернул руль и затормозил. Но лед, не успевший растаять за день, понес машину и столкнул с ехавшим навстречу грузовиком. Невыносимая боль, автомобильный гудок, чьи-то крики и темнота…
Я понимаю, что после ТАКОЙ серии, прода, мягко говоря, не покатит (к тому же такая корявая, скучная и бездарная), но все же...
Был вечер, и Женя снова стояла у окна, но на этот раз за ним открывался уже иной вид. Взгляд Жени был устремлен в пустоту, и она не замечала, как крупные хлопья снега, медленно кружась, оседают на землю. В тысячный раз Женя задавалась вопросами: «Почему я тогда ничего не почувствовала? Разве не должна была я предчувствовать что-то? Неуловимую тревогу? Хоть что-нибудь? А в момент столкновения почему сердце не пропустило удар? Почему я продолжала улыбаться про себя и напевать незамысловатую песенку, услышанную утром по радио? Почему?», но не могла ответить и мучилась снова. Кошмар той ночи теперь постоянно был с ней, даже во сне, не давая памяти избавиться от страшных воспоминаний. Тогда Денис опять задерживался. Женька, как обычно приготовила ужин и сидела за столом, ожидая возвращения Воронцова. А он все не шел и не шел. Стрелка висящих на стене часов двигалась со скоростью улитки, отсчитывая томительные минуты. Десять часов, пол одиннадцатого, одиннадцать…. - Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет, Воронцов! – взорвалась Женя, - Тебе мобильник для чего дан? Чтобы в игрушки играть или в аське сидеть? Как раз в этот момент зазвонил телефон. Женя злорадно хмыкнула: - Ну, держись, Денис! Тебя ждет серьезный разговор. Однако это оказалась Галя. - Женечка, Жень, - ее голос звучал неестественно, и Женя сразу поняла: случилось что-то страшное, - Ты только не переживай, ладно? Все нормально. - Галь, что произошло? – волнение сестры передалось Жене, и она почувствовала, как ладони мгновенно стали холодными. - В общем, только что показали по телевизору,… Денис попал в аварию, - и молчание. Жене внезапно стало очень плохо. Дыхания хватило лишь, чтобы задать единственный вопрос: - Он жив? Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Свободная рука сжалась в кулак с такой силой, что ногти до крови впились в кожу, но Женя, не замечая боли, ждала ответа. - Жив, жив! Я же говорю, все хорошо! «Господи, спасибо». Женю накрыла волна облегчения, и она с трудом воспринимала слова Гали, звучащие из трубки. В ушах отдавалось только: «Жив, жив, жив…» - Жень, ты слышишь меня? – голос сестры звучал взволнованно. - Прости. Что ты сказала? - Я говорю, что позвонила по телефону, который был указан. Денис в Склифосовском. Травма серьезная, но угрозы для жизни нет. Слушай, давай мы сейчас с Ильей подъедем и отвезем тебя прямо туда. - Нет, Галь. Я, пожалуй, сама доеду. Мне отсюда недалеко. Ты лучше, - Женя запнулась на секунду, - Привези, пожалуйста, маму. Галя судорожно вздохнула и, помедлив, ответила: - Да, конечно. *** Женя толком не помнила, как добралась до больницы. Кажется, она пыталась поймать машину, но после пары неудачных попыток, плюнула и рванула к метро. Она неслась, как никогда раньше. Мелькали удивленные лица редких прохожих, светящиеся витрины магазинов, дома, машины. Все пролетало мимо, ни на секунду не задерживаясь в сознании девушки. Наверное, она вообще ни о чем не думала в тот момент. Просто бежала вперед и вперед, все быстрее и быстрее, не позволяя себе остановиться и перевести дух, хотя горло резало ножом и невыносимо слезились глаза. Спустившись в метро, Женя вдруг осознала, что вылетела из квартиры, забыв надеть куртку и взять сумку, только в кулаке по-прежнему был зажат мобильный. Не медля ни секунды, Женя перепрыгнула через турникет (спасибо урокам физкультуры и постоянным тренировкам) и, не слыша возмущенного свистка дежурной, бросилась вниз по ступенькам на платформу, к которой как раз подходил поезд. Мгновение – и она уже внутри. Женя, тяжело дыша, растерянно оглядывалась по сторонам. Оказывается, бег был своего рода спасением от тяжелых мыслей и чувств, теперь нахлынувших на нее с невероятной силой. Прислонившись к дверям вагона и уставившись на собственное отражение, причудливо преобразившееся в искривленном стекле, Женя пыталась прогнать страшные картины, возникающие в воображении. «Главное, что он жив. Остальное не важно», - успокаивала она саму себя. Закрывая глаза, пыталась воскресить в памяти образ счастливого, улыбающегося Дениса, но видела перед собой лишь его красивые, темные глаза. Все остальное, как Женя ни старалась, терялось во тьме. Что-то внутри нее сломалось. Впервые в жизни Женя Васнецова чувствовала настоящий, почти животный страх, заставлявший сердце стучать быстро-быстро, а сильные прежде ноги – подкашиваться. Хотелось кричать, бежать, делать хоть что-нибудь – только не стоять на месте, теряя драгоценные секунды. Тучи бессвязных мыслей и вопросов, как разноцветные стекляшки в калейдоскопе, крутились в голове: «Как он там? Я должна быть рядом. И почему, почему никто не сообщил? А если бы Галя не включила телевизор?» - но от них становилось только хуже. Наверное, со стороны Женьку можно было принять за сумасшедшую, что было не далеко от правды: она, в самом деле, сходила с ума. Наконец ее остановка. Женя выскочила из вагона. И снова безумный бег. Быстрее, быстрее, быстрее…
Женя закрыла глаза и вздохнула. Как она хотела, чтобы тот день оказался самым страшным в ее жизни, чтобы дальше не было еще тяжелее. - Ну, вот и все, больной. Женя отвернулась от окна. Доктор только что поднялся с койки, на которой лежал Денис, и заносил какие-то пометки в специальную карту. - Сегодня гораздо лучше! Вас больше не мучают боли, так? И показатели стабильные. Завтра приду с утра и все решим: может, скоро отправитесь домой, - с этими словами он поглядел на Женю, ободряюще улыбнулся и вышел. В палате повисло молчание. Женя перевела взгляд на неподвижно лежащего Дениса. Он был очень бледен, под глазами появились черные круги, но не это пугало девушку. Отсутствующий, холодный взгляд. Постоянно. Вот, что было по-настоящему страшно. Она подошла поближе и склонилась над Денисом. - Как ты? Может, хочешь чего-нибудь? Денис посмотрел на Женю, и она невольно вздрогнула. Будто повеяло холодом. - Пожалуйста, оставь меня. Уйди. Ничего не ответив, она вышла и бесшумно прикрыла дверь.
Я знаю: получилось не очень. Но что-то тяжело у меня идет эта тема. Не хватает умения ее раскрыть должным образом. Простите, пожалуйста
Не то чтобы она была удивлена подобной реакцией. Она давно к этому привыкла. И даже где-то в глубине души понимала Дениса. Просто было невыносимо больно каждый день сталкиваться с его отчужденностью. Женя боялась, что когда-нибудь снова сорвется, как в тот раз, только, возможно, уже не найдет сил вернуться. Так и уйдет, легко, не оглядываясь, а он лишь облегченно вздохнет… «Тьфу, Васнецова! Что за бред ты несешь? Отставить!» - одернула себя Женя и опустилась на стул, - «Это просто от усталости всякие дурацкие мысли в голову лезут». Было поздно, скоро заканчивались часы посещения, но у девушки не хватало духа встать и пойти домой. Может, сегодня снова удастся упросить у Антона Петровича остаться? Добрый доктор, давно переставший бороться с женькиной упрямством, порой разрешал Васнецовой задержаться в больнице подольше. И Женя оставалась сидеть в коридоре. Опять. Слепящий больничный свет, зеленые стены и ряды неудобных стульев вдоль стен с такой силой впечатались в ее сознание, что, казалось, она и через тысячу лет не забудет этих единственных свидетелей ее слез. Женя ни разу не позволила себе расплакаться в присутствии мамы, сестер и тем более Дениса. Только оставшись наедине с собой, она могла наконец-то освободить скопившуюся где-то внутри горечь, которая стекала по щекам потоками соленых слез. В такие минуты Женя вспоминала, как впервые оказалась в стенах этого ненавистного здания, и не могла поверить, что с тех пор прошло столько времени… *** - Мам, ты знаешь, я его люблю. - Знаю, детка. - И никогда не перестану. - И это знаю. - А я ведь ему, кажется, ни разу не говорила этого. Людмила Сергеевна грустно улыбнулась. - Думаю, он давно догадался. Не такой уж он и дебил, твой Денис… Мать и дочь сидели рядом с палатой, в которую после операции поместили Дениса. Женя положила голову маме на плечо и устало прикрыла глаза. - Доктор сказал, что существуют реабилитационные программы, что надежда есть… Это был скорее вопрос, нежели утверждение. Людмила Сергеевна, крепко сжав плечо дочери, произнесла, постаравшись, чтобы голос звучал как можно более бодрым и уверенным: - Он поправится. Я не могу не верить в это. От этих слов впервые за всю ночь, длившуюся целую вечность, Женя почувствовала тепло и позволила себе чуть расслабиться. Они давно не виделись. Последние несколько месяцев Женя была так занята учебой и бытом, что лишь изредка находила время пообщаться с кем-нибудь из родных, да и то в основном по телефону. А если у Женьки иногда и возникало смутное чувство, что во всей этой суматохе потерялось что-то очень важное, то она лишь отмахивалась от него, как от назойливой мухи, и продолжала стремительный бег по жизни. Теперь же она словно вернулась в детство, когда можно было признаться в самых глупых страхах, быть искренней и, не боясь, сказать «люблю». Пол часа ожидания в пустом, холодном коридоре, разговор с врачом, шокирующая новость, словно обухом ударившая по голове, - все это казалось нереальным, страшным сном, в котором Женя была единственной героиней. И, как и прежде, спасти от кошмара, подарить успокоение могла только мама. - Какая же ты у меня сильная. Я бы не смогла так держаться, - после долго молчания сказала Людмила Сергеевна. - Это все потому, что ты со мной, - ответила Женя. Она никогда не умела красиво говорить и не знала теперь, как выразить все те чувства, которые испытывала. Не знала, как сказать, что если бы Галя и Илья, теперь тактично удалившиеся в поисках кофе, не привезли маму, то она бы давно сошла с ума, что ей ужасно не хватало этих мягких рук, родного голоса, что ей было страшно и она никак не могла понять, почему все это случилось. Поэтому Женя просто сказала, не сумев сдержать дрожь в голосе: - Спасибо, мам, что приехала. Людмила Сергеевна только еще крепче обняла дочь, зажмурившись от подступивших слез. *** - Ну что, красавица! – к Жене упругим шагом направлялся Антон Петрович, - Опять остаешься допоздна? Да ты так ноги протянешь. - Антон Петрович, пожалуйста, можно я задержусь сегодня? Не хочется ехать домой. - Разве могу я тебе запретить? Кажется, не раз пробовал, а ты все равно оставалась, - он присел рядом с Женей, - Эхе-хей, вы, молодежь, - странный народ. Себя не жалеете. Жень, Денису ты в данный момент, сидя здесь, ничем не поможешь. А вот если поедешь домой, выспишься хорошенько и придешь завтра свежей и цветущей, то и тебе, и ему будет гораздо легче. - Легче, как же. Да он на меня и не посмотрит, - с горечью выдавила Женя. - Ладно, Жень, что я взялся тебя жизни учить? Хочешь остаться – так оставайся. Только учти, завтра не мое дежурство. И придется тебе-таки соблюдать больничный режим. Похлопав Женьку по плечу, он встал и направился в сторону лифта, когда оклик девушки заставил его обернуться. - Антон Петрович! Подождите! – голос Жени звенел от напряжения, - То, что вы сказали… что Денису можно будет скоро вернуться домой, - это правда? Доктор внимательно посмотрел на Женю, в волнении привставшую со стула, и, улыбнувшись, ответил: - Думаю, да. Хватит уже сидеть на месте. Пора возвращаться к жизни. Вам обоим.
Простите, ради бога, что так долго. Времени катастрофически мало, а пишу я очень медленно. Спасибо тем, кто читал и ждал продолжения моего бреда. На самом деле, уже не рада, что взялась за этот фанфик. Потому что все получается не так, как хотелось. Не уверена, что вам понравится прода. Лично мне жутко не нравится. Что-то не то... видно, муза моя меня покинула. Надеюсь, вернеться прежде, чем я окончательно отчаюсь ее ждать...
Антон Петрович сдержал слово. На следующее утро он снова был у Дениса, но на этот раз не один. С ним вместе пришел другой доктор – грозного вида старик с белоснежной клиновидной бородой. Проходя мимо, он бросил на Женю строгий взгляд, от которого ей захотелось просочиться сквозь стену, и недовольно пробормотал: - Между прочим, часы посещения еще не начались. - Дмитрий Емельянович, я разрешил девушке побыть здесь, чтобы сразу объявить ей о нашем решении, - вступился Антон Петрович. - Ну что же, тогда давайте поскорее приступим, - с этими словами хмурый врач толкнул дверь и первым вошел в палату Дениса. За ним, задорно подмигнув Женьке, проследовал Антон Петрович. Васнецовой, пытавшейся незаметно проскользнуть следом, было строго-настрого запрещено заходить. Пришлось остаться и ждать вынесения приговора в коридоре. Жене казалось, что с момента аварии, произошедшей почти год назад, вся ее жизнь состоит из сплошных ожиданий. И хотя ей осточертело постоянно находиться в подвешенном состоянии, на этот раз она готова была ждать сколь угодно долго, лишь бы ожидания оправдали себя. Женя привыкла в минуты особого волнения мерить шагами широкий коридор больницы, наступая исключительно на светлые полосы линолеума, как будто от этого, зависит, отправят ли Дениса в санаторий поближе к Москве, чтобы она могла его навещать, или, как сегодня, разрешат ли ему наконец поехать домой. Больше всего она хотела именно этого: возвращения домой. И пускай все будет не так, как прежде, пускай прошлого не вернуть. Но возвратиться домой – что начать жизнь заново. Жизнь без больничных палат, непрерывного ожидания и – она надеялась - без холода, пробирающего до костей. Время шло, а дверь в палату по-прежнему оставалась закрытой. Ах, эта ненавистная белая дверь, неуместным пятном выделяющаяся на зеленой стене! Всякий раз, проходя мимо, Женя бросала на нее сердитый взгляд и отчаянно боролась с непреодолимым желанием распахнуть ее как можно шире. Странно, а ведь когда-то она впервые стояла перед этой самой дверью и так боялась того, что ждет ее за ней. *** Женю впустили к Денису только утром. Всю ночь Женя ждала этой встречи, а теперь вдруг почувствовала, как ноги предательски задрожали, когда она перешагнула через порог и очутилась в маленьком, ярко освещенном помещении, отныне ставшим пристанищем Воронцова, а значит, и ее. Денис лежал на кровати, приведенной в наклонное положение, и смотрел в окно. Услышав, как закрылась дверь, он повернул голову и увидел хрупкую девушку, застывшую на пороге. - Женя, - он попытался выдавить улыбку, которая оказалась больше похожей на гримасу. И виной тому были не только ссадины и порезы, покрывавшие лицо. Женя, медленно переставляя ноги, подошла к койке и присела на краешек стоявшего рядом стула, видимо, оставленного доктором после осмотра. Она не могла оторвать взгляд от любимого лица. Кажется, она не видела его целую вечность. Оно изменилось до неузнаваемости: лиловый синяк под глазом, глубокие порезы на щеке и на лбу. Но было что-то еще… что-то неуловимое и незнакомое таилось во взгляде Дениса. Он долго и внимательно смотрел на Женю, как будто видел ее впервые, и молчал. От этого взгляда девушке было не по себе и, чтобы избавиться от тягостного чувства, она взяла лежавшую поверх одеяла руку Дениса и, сжав ее в своих ладонях, спросила, стараясь придать голосу бодрость: - Ну как ты? – и поморщилась. Глупый, бессмысленный вопрос. - Как видишь, не очень, - помедлив, Денис спросил, - Тебе уже сообщили? - Да, - Женя невольно бросила взгляд на ноги Дениса, укрытые белым одеялом. Она знала, ей сообщили, что Денис, возможно, больше никогда не сможет ходить… Его лицо чуть заметно дрогнуло и побледнело, но голос оставался твердым: - Мне доктор сказал, что ты всю ночь просидела в коридоре. Не нужно было. - Можно, я сама буду решать, что нужно делать, а что нет? – Женя готова была убить себя за эти ненароком вырвавшиеся слова. Что она говорит? Похоже, нервы, не выдержав ночного кошмара, начинают потихоньку сдавать позиции. Воронцов молчал. Опять молчал. Перед тем, как войти к нему Женя мысленно готовилась, к встрече с абсолютно другим, изменившимся Денисом. Грустным, подавленным, озлобленным. Но теперь, сидя рядом, она никак не могла разобраться, что с ним происходит. И от этого непонимания, стеной выросшего между ними, ей стало жутко. Прежде Женя всегда чувствовала тонкую, почти неуловимую связь с Денисом. Они так много времени проводили вдвоем, что научились думать в одном направлении и понимать друг друга практически без слов. А нынче словно кто-то обрезал нить, связывающую их в единое целое. Женя с трудом верила, что перед ней человек, с которым они еще недавно могли просто помолчать вдвоем. Теперь они молчали поодиночке. Когда тишина стала совсем невыносимой, Денис наконец заговорил: - Ну вот, зато теперь ты больше не будешь меня ревновать. Он попытался произнести это с иронией, так сказать, построить хорошую мину при плохой игре. Получилось жалко. - Ревновать? Не было такого. - А как же Катя, Маша, девушка из соседней квартиры и бабуля, которой я помог донести сумки до подъезда? Но теперь можешь расслабиться. - Замолчи, пожалуйста, - Женя содрогнулась всем телом. - Прости, неудачная шутка, - Денис глубоко вздохнул и, прикрыв глаза, хриплым голосом сказал, - Не представляешь, как хочу обнять тебя. Но не могу. Женя порывисто поднялась и, подавшись вперед, поцеловала Дениса, вложив в этот поцелуй всю свою боль, страх и невыплаканные слезы. А еще - такие нужные сейчас слова, которые почему-то не могла произнести. Денис слабо, но ответил. Стало легче. Женя, прижавшись щекой к щеке Воронцова, тихо прошептала: - А я хочу, чтобы ты вернулся ко мне. Поскорее. - Ты прости меня… Женя растерянно посмотрела на него. -…что все испортил. Я все испортил. «Не вздумай расплакаться, Васнецова! Столько держалась, и на тебе – глаза на мокром месте. Только попробуй!» - Знаешь, Денис, я, пожалуй, пойду, - только бы унять прорвавшуюся дрожь в голосе, - Надо домой съездить: доктор велел привезти кое-какие твои вещи. Но я к тебе еще сегодня загляну, хорошо? Она нервно улыбнулась и вышла из палаты. А Денис, проводив ее долгим взглядом, снова повернулся к окну. *** Дверь, не в силах дольше противостоять красноречивым взглядам Жени, наконец отворилась. Женя бросилась к докторам, желая и страшась услышать их вердикт. - Ну что же, девушка. Посовещавшись с Антоном Петровичем, мы пришли к обоюдному соглашению. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Да или нет? Не тяните. - Состояние больного вполне удовлетворительно, и мы готовы выписать его… Что это? Жене показалось, или за спиной, действительно, выросли крылья? Она никогда прежде не чувствовала такой легкости. Даже борода Дмитрия Емельяновича перестала казаться устрашающей. - …но при одном условии, - доктор внимательно посмотрел на Женю. - Да, я слушаю. - Дело в том, - в разговор вступил Антон Петрович, - что, если мы выпишем Дениса, многие обязанности по уходу за ним лягут непосредственно на твои плечи. Конечно, тебе будет помогать приходящая медсестра. Но она не сможет, да вы и не захотите, чтобы она постоянно была у вас дома. Поэтому… - Я поняла. Я готова, - не дослушав, ответила Женя. Она боялась, что если докторам покажется, что она сомневаются, они сразу же передумают. - Жень, ты ведь даже не представляешь, что значит ухаживать за человеком, который может передвигаться исключительно в коляске. Это может быть очень неприятно и шокирующе. - Я от своих слов не отказываюсь. Раз сказала, что готова, значит, так и есть, - твердо заявила Женя. Ей было наплевать на трудности. Женя была уверена, что если они с Денисом вернуться домой, то все непременно наладится. Еле теплившаяся где-то глубоко надежда зажглась с новой силой, и впервые за долгое время Женя поверила, что все еще может быть хорошо. - А я в тебе и не сомневался, - Антон Петрович торжествующе улыбнулся, - Раз так, если вы не против, - он кивнул Дмитрию Емельяновичу, - пойдем в мой кабинет. Я напишу тебе все необходимые рекомендации по уходу.
Скрепя сердце выкладываю очередную бестолковую проду. Ужасные времена, и прода не лучше. Надеюсь, что следующая будет более осмысленной. Спасибо, Белый_шум, за то, что всячески поддерживала. И спасибо всем, кто читал и ждал.
- Черт, черт, черт, - повторяла Женька, мечась по кухне и распахивая одну за другой все дверцы, открывая все ящики. Зажатый во рту палец продолжал кровоточить, а она все никак не могла найти аптечку. Встав посреди маленькой кухни, в которой, как оказалось, не так-то просто было что-то отыскать, Женя сосредоточенно соображала, где бы продолжить поиски, когда вспомнила, что в ее сумке должен был заваляться пластырь. Но чтобы до него добраться, нужно было пройти через комнату, а Женя знала, что сейчас ей лучше там не появляться. Именно поэтому необходимость готовить праздничный обед стала хорошим предлогом не выходить из кухни в течение вот уже почти полутора часов. Звонок в дверь заставил Женю вздрогнуть. Уже приехали? Ну что же. Постаравшись придать лицу невозмутимое выражение и вынув наконец палец изо рта, Женя решилась покинуть временное укрытие. Денис сидел за столом в своем кресле и что-то сосредоточенно писал, низко склонившись над тетрадью. Женя давно не видела его таким увлеченным. - Денис, - осторожно позвала Женя, - Денис, кажется, Даша с Веником приехали. Он отвлекся от своего занятия и, чуть наклонив голову, посмотрел на Женю. Как будто хотел что-то уловить в выражении ее лица. Что это? Показалось или в его глазах нежность? Жене с трудом, но все же удалось сохранить маску спокойствия. Они могли бы еще долго рассматривать друг друга, ища и не находя каких-то знаков, способных помочь все исправить, поставить на свои места, но мелодичная трель вновь напомнила о приходе гостей. - Открой пока. Я уже заканчиваю, - Денис вздохнул и вновь обратился к своим записям. Женя, пожав плечами, пошла открывать. - Уф, холод собачий! А снег опять растаял, - Дашка ворвалась в квартиру, а вместе с ней с улицы - запах сырости,- Чувствую, зимы мы в этом году не дождемся. - Да, - поддержал супругу Веник, входящий следом, - А до Нового года – меньше месяца. Несмотря ни на что Женька радовалась приходу Васильевых, которые были не частыми гостями в их доме. - Раздевайтесь и проходите в комнату. Извините, придется чуть-чуть подождать. Обед только в процессе приготовления. - О, я тебе помогу, - вызвалась Даша, стягивая куртку, - А мужчины пускай пока о своем побеседуют. Честно говоря, я рада буду поболтать с человеком, который в состоянии обсуждать что-то кроме своей научной работы, - шепнула она Жене, задорно подмигнув. Разве можно было не улыбнуться в ответ?
- Ну, рассказывай, как вы тут живете, - сказала Даша, доставая тарелки из указанного Женей шкафа, - Справляешься? - Конечно. Разве, я когда-нибудь с чем-то не справлялась? Я же Васнецова! Все нормально, - ответила Женя, заклеивая пораненный палец найденным пластырем. Она уже привыкла врать. Стыдно признаться, но именно это ей удавалось в последнее время с наибольшим успехом. Лгать родным, Денису, самой себе. - Точно? – Даша внимательно посмотрела на младшую сестру. «Неужели меня выдал неестественно довольный голос?» Женя уже готова была открыться. По правде говоря, ей просто необходимо было выговориться. Но сестра не дала ей такой возможности: - Ну, ладно. Я думала предложить свою помощь. Но раз у вас все в порядке… - Даш, я уже говорила: нам не нужна помощь. Ни материальная, ни какая-либо еще. Не маленькие уже – справимся. Почувствовав приближение бури, Даша поспешила сменить тему. - Да, прости, что мы свалились, как снег на голову. - Ничего. Как раз снега сейчас и не хватает, - хмыкнула Женя. - Просто мы с вами и так очень редко встречаемся, а тут еще мама Веника зовет на Новый год в Питер. Веник говорил, что это ни к чему, к тому же, в моем положении. Но я его заверила, что все будет в порядке. Я же вижу, что он скучает и хочет поехать. Так что, вероятно, мы с вами больше в этом году и не увидимся. - Хм, может, Веник прав? Тебе не вредно? – Женя покосилась на живот сестры, принявший достаточно округлую форму. - Я все рассчитала. Как раз должны успеть съездить. И потом я ведь тоже «бывшая» Васнецова. А значит, справлюсь. Вскоре, когда последние приготовления были завершены, все собрались за столом. Говорили много, словно про запас. Звучали шутки, смех, звон столовых приборов и бокалов. Женя время от времени украдкой посматривала на Дениса. Он казался повеселевшим и бодрым. С удовольствием поддерживал разговор и даже шутил, как прежде. Может, ей показалось и не было этого разговора днем, может, он передумал? Но нет… -…так как в этом году мы, скорее всего, не встретимся, хочу предложить тост за наступающий новый год! – Веник привстал из-за стола с бокалом шампанского в руке, - Я уверен, что он будет полон больших радостей. - Веник, раз так, то давай выпьем и за следующий наступающий год, - голос Дениса звучал весело, но Жене хватило одного лишь взгляда на его лицо, чтобы понять: зря надеялась. - Ладно-ладно, Денис. Прости, мы, в самом деле, не так уж часто навещали вас. Обещаем исправиться, правда, Даш? И следующий Новый год отпразднуем все вместе. - Боюсь, не выйдет, Веник, - серьезным тоном сказал Денис. Жене стоило огромных усилий не выронить вилку. Она медленно опустила ее и стала внимательно разглядывать узор на скатерти, не поднимая глаз, хотя чувствовала на себе дашин взгляд. - Не понял, - Веник застыл с нелепо поднятым бокалом. - Дело в том, что Денис решил уехать в Уфу. Надолго, - ее ли это голос? - Извините. Женя медленно встала и, высоко держа голову, направилась в ванную, где, включив воду и уперевшись руками в края раковины, принялась невидящим взором рассматривать собственное отражение в зеркале. Кто-то тихонько постучал в дверь. - Жень, - это была Даша, - впусти меня. - Входи. Даша осторожно заглянула в ванную, помедлив, зашла и прикрыла дверь. - Женька, ну как же…, - она запнулась, - И это ты называешь «все хорошо»? - Даш, прости. Мне казалось, что все налаживается. С переменным успехом, но движется вперед. А сегодня вдруг он мне сказал, что уезжает. Что уже позвонил маме и обо всем договорился. Говорит, что хоть уезжает и надолго, но вернется. Сказал даже, что любит. А мне вдруг стало так страшно, как тогда, год назад… - Я вот уверена, что он без тебя долго не протянет. Женя покачала головой. На губах ее появилась грустная улыбка: - Как раз наоборот. Это я не протяну. Даша робко коснулась женькиного плеча: - Послушай, нам с Веником уже пора. Завтра рано вставать. А вам надо просто поговорить. Я же знаю, что вы любите в молчанку играть. Поговорите по-человечески наконец. - Вряд ли поможет, но спасибо, - Женя улыбнулась, - Простите, что все так вышло. - Ерунда, сестренка. Я тебе позвоню. Они крепко обнялись, и Даша вышла. А Женя подождала еще несколько минут, выключила воду и, напоследок решительно кивнув собственному отражению, направилась в комнату. *** Выйдя из палаты, Женя ощутила, как усталость, до этого ни разу о себе не напомнившая, нахлынула с силой штормовой волны. Она почувствовала внезапную слабость и, чтобы не упасть, вынуждена была прислониться к стене. Все мысли вылетели из головы. Женя больше ничего не чувствовала: ни тоски, ни боли, ни страха. Внутри было пусто и темно. Единственное, чего она хотела: остаться в полном одиночестве. А между тем, у палаты собралось толпа людей, приехавших навестить Дениса и поддержать Женю: мама, сестры, бабушка, Веник и Илья. Но первыми, кто, увидев Женю, вскочили с места, были родители Дениса. Женя встречалась с ними прежде только раз, когда Денис, настояв на знакомстве с родными, привез ее в Уфу. Тогда она увидела счастливую, немолодую уже пару, которой удалось сохранить нежность и любовь, несмотря на долгие и непростые годы совместной жизни. Женя еще подумала в тот момент, что хотела бы также спустя десятки лет чувствовать рядом плечо того единственного, кого любит. Именно тогда она иначе взглянула на их с Денисом отношения, впервые представила себя в белом платье и посмеялась над своими детскими фантазиями. Разве нужны ей все эти формальности: роспись, кольца и фата – когда вот он рядом – лохматый, несуразный, но все же самый-самый? Теперь же перед ней были совсем иные люди. Бледные, потерянные, убитые. Мама Дениса сделала пару стремительных шагов по направлению к Жене и замерла, боясь подойти ближе. Она порывалась что-то спросить, но не могла вымолвить и слова, хотела что-то сказать, но не хватало воздуха. А Женя была не в состоянии смотреть в эти покрасневшие глаза, казалось, с немым укором глядящие на нее. «Не сберегла», - безмолвно говорили они ей. Отводя взгляд, Женя тихо сказала: - Он держится. Вы идите к нему, - прикрыла глаза. И смогла открыть их, лишь услышав, как захлопнулась дверь палаты.
В ноябре светает поздно. И редко бывает такое чистое, голубое небо, что хочется, забыв обо всем, раствориться в его глубине. Солнце нехотя поднималось над просыпающимся городом, бросая слепящие лучи в окна домов. Один из таких лучей упал на женькино лицо и, равнодушно скользнув по нему, исчез. Ноябрьское солнце не греет… В колонках тихо журчала музыка. Илья поначалу пытался разрядить обстановку болтовней на отвлеченные темы, но Галина Сергеевна, предварительно шикнув на него, посоветовала включить радио, что Илья вскоре и сделал. Женя сидела сзади и лениво смотрела в окно. Глаза слипались. Женя постепенно проваливалась в сон, но звонок мобильного согнал дремоту. А когда девушка поняла, кто именно звонит, сон как рукой сняло. - Да, - она наконец ответила. - Жень, я все знаю. Мама только что позвонила, - плохая связь не могла помешать Васнецовой узнать этот голос. - Здравствуй, папа. Галя ошарашено взглянула на Женю, порываясь удостовериться, что не ослышалась, но тут же снова отвернулась, не желая мешать разговору. - Да, да, Женька, мне так.… Хочешь, я прилечу? Первым же рейсом. - Я хочу этого вот уже пять лет, пап. - Буду вечером. - Хорошо. Не время узнавать, почему обязательно должно было что-то случиться, чтобы папа вернулся. И не нужны объяснения и извинения. Пусть он просто вернется и будет рядом.
Итак, вот она прода... В очередной раз извиняюсь, что так долго. Кто-то наверняка запутался во временах, поэтому предупрждаю: эта глава полность посвящена прошлому, то есть времени, когда Денис находится в больнице. Прода получилась похожей на дешевый дамский роман. Простите. Сама терпеть их не могу.
Как трудно мне с тобою говорить с другого берега реки, Ни слов не разобрать, ни разглядеть, что говорят твои глаза. И под воду уходят друг за другом пониманья островки, Все дальше к горизонту отступает отчужденья полоса. (Белая Гвардия «Как трудно»)
- Ну что ж, давай знакомиться? Сергей Алексеевич. Можно просто Сергей. - Денис. Рукопожатие вышло не очень крепким, так как рука Дениса плохо слушалась своего хозяина. Женя, присутствовавшая при столь знаменательной встрече, переводила нежный взгляд с одного любимого мужчины на другого.
«Папа, милый, дорогой, как хорошо, что ты приехал!» Увидев его, чуть постаревшего, но по-прежнему мягкого и доброго, на пороге палаты, Женя сразу же почувствовала, как страх постепенно отступает, убирая свои липкие щупальца, опутавшие тело. Сергей Алексеевич ничего не сказал, только крепко обнял Женю, бросившуюся к нему в объятья, от чего она ощутила прилив сил и уверенность, что все непременно будет хорошо. Ведь папа вернулся, и – Женя верила – больше никогда не уедет…
- Наслышан-наслышан, - папа улыбнулся и, пододвинув стул, сел рядом с кроватью Дениса. - Наверное, о том, какой я неисправимый дебил? - Хм, случалось и такое слышать, но чаще – о том, какой все-таки славный парень, этот Денис Воронцов. Щеки Жени вспыхнули алым, но она ничего не сказала. Она почти не слышала, о чем они говорили, изредка вставляла бессвязные фразы в разговор. Ей доставляло удовольствие, неописуемо светлую радость просто наблюдать за ними, видеть, как они пытаются подружиться, преодолевая взаимное недоверие и сомнения. Когда пришло время уходить, Женя и папа вышли из палаты вместе. - Как жаль, что совсем ничем не могу тебе помочь. Женя удивленно посмотрела на отца: - Папа, ты и так мне помогаешь. Прямо сейчас, в данную минуту. - Жень, разве это помощь? Может, как психолог я должен навешать тебе лапши на уши по полной программе. Но как отец, хочу быть с тобой честным. Мы все будем рядом, чтобы ни случилось. Но никто: ни я, ни мама, ни сестры – никогда не поймет до конца, не прочувствует. Мы все слишком далеки от этого. Не сразу, но Женя убедилась, насколько папа был прав.
Потянулись долгие осенне-зимние, больничные дни. Денис медленно, но верно шел на поправку. Постепенно исчезали ссадины, затягивались глубокие порезы. Врачи всерьез занялись его, как они это называли, «случаем». Массаж, физиотерапия, лечебная физкультура… Женя видела, что Дениса порядком раздражает вся эта кутерьма. Он никак не мог окончательно осознать свое нынешнее состояние. Его лицо часто выражало растерянность и непонимание, а еще жажду тишины и покоя. Однако желание как можно скорее встать на ноги, надежда были сильнее. И Денис улыбался. Хохмил, шутил.… Это не было игрой, нет, это была борьба. И она принесла свои плоды. В конце зимы Денис пересел в коляску. Весна была встречена ликованием. А потом все остановилось. Месяцы без каких-либо изменений. Антон Петрович, ставший не просто лечащим врачом, но и настоящим другом Жени и Дениса, продолжал твердить, что вероятность восстановления есть. Однако по выражениям лиц других докторов, толпами курсировавших в палату Дениса, Женя понимала: никто уже в это не верит. И что еще хуже, она знала, что Денис тоже понимает это. Постепенно начало приходить оно, то чувство…. Сначала Женя даже не замечала присутствия чего-то инородного. После аварии их отношения изменились, но это был все еще ее Денис, знакомый и родной. Теперь же потянуло холодом, тем самым, который потом так пугал Женю во взгляде Дениса. Она чувствовала, как неуловимо ускользает доверие. Денис все меньше и меньше улыбался, почти перестал говорить и предпочитал оставаться один. С каждым днем все тяжелее было пробивать стену, возникшую между ними.
В августе Дениса отправили в оздоровительный санаторий под Сергиевым-Посадом. Казалось бы, не так уж и далеко. Однако отныне Женя не могла видеться с Денисом каждый день. Впервые за долгое время она была вынуждена оставаться дома. Обычно Женя появлялась здесь лишь для того, чтобы поспать хотя бы несколько часов, перекусить и привести себя в порядок. У нее просто не было времени оглянуться вокруг. А теперь Женю охватила непонятная тоска, когда при дневном свете она увидела, во что превратилось их с Денисом жилище. Когда-то уютная, маленькая квартира поразила ее пустотой и запустением: затхлый воздух, пыль, покрывавшая толстым слоем все горизонтальные поверхности, и истосковавшаяся по рукам хозяйки Моська, которая тут же запрыгнула на колени, лишь только Женя опустилась на диван. И не было ни сил, ни желания, навести хотя бы видимый порядок. Почему-то не хотелось ворошить прошлое, напоминать себе о минувших днях, включая тот, который раз и навсегда перевернул всю жизнь, будто разбив ее на две половины. Нет, дома было невыносимо. И в первые же выходные Женя решила навестить Дениса.
- Как здесь хорошо! Речка… Не знаешь, как она называется? - Веля, кажется, - равнодушно ответил Денис. - А воздух, воздух! – Женька радовалась, как ребенок, - Воронцов, ты не представляешь, как я тебе завидую. В Москве ужасная духота, как в печке. Я даже… - Завидуешь? – внезапно перебил ее Денис. Осознав страшный смысл своих слов, Женя принялась оправдываться, но Денис покачал головой, показывая, что комментарии излишни. Она хотела объяснить, что ужасно соскучилась, что опьянела от красивых видов и свежих запахов подмосковной природы. Но махнула рукой. Бесполезно. Они двигались по специально проложенной дорожке на насыпи. Августовское солнце палило нещадно. Только редко посаженные вдоль дороги березы и осины любезно предоставляли прохожим желанную тень, однако не спасавшую от духоты. Внизу открывался вид на реку, зеленая прохлада которой так и манила скинуть одежду и нырнуть в мутную глубину. Женя толкала вперед кресло, пытаясь отыскать специально оборудованный спуск к реке. А вот и он. Осторожно они спустились вниз к воде, в которой с визгом и громким хохотом плескалось несколько местных девушек и ребят. Женя присела на траву и, с наслаждением вытянув ноги, принялась с нескрываемым восторгом рассматривать окружающий пейзаж. Денис сидел в коляске, немного ссутулившись, и, как загипнотизированный, не отрывал взгляда от воды, искрящейся на солнце всеми цветами радуги. Ребята наконец вылезли на берег. Пока остальные одевались и собирали оставленные на берегу вещи, один из них, по виду самый старший, подошел к Женьке, присел рядом на корточки и, заглядывая ей в глаза, спросил: - Эй, красавица, не хочешь пройтись с нами? Тут неподалеку кафе. Угощу мороженым, - он улыбался Жене, ни капли внимания не обращая на Дениса. Женя вежливо, но решительно отказала. Улыбнулась, чтобы не обидеть парня. Тот не стал настаивать, лишь хмыкнул и, смерив Дениса презрительным взглядом, присоединился к друзьям, которые в нетерпении дожидались у подъема, посмеиваясь над его фиаско. Компания поднялась наверх, и над рекой восстановилась тишина, изредка нарушаемая лишь хлопаньем крыльев и криком птиц. - Жарко, - вымолвила Женя через некоторое время. - Что ж ты не приняла приглашение на мороженое? Тебя так звали. Его глаза были черными и ледяными. Женя ощутила, как по коже побежали мурашки. - Не говори ерунды, Денис. - Не хочешь ерунды? Давай на чистоту, - Воронцов был очень серьезен. Глубокая складка залегла на его загорелом лбу, - Жень, ты знаешь, ничто не вечно под луной. Всему рано или поздно приходит конец. Так вот я всегда считал: чем раньше, тем лучше. - О чем ты? Он с трудом разлепил сухие губы и тихо, но решительно произнес: - Не думаю, что тебе следует приезжать снова. Видно, что он готовился к этому разговору. - Пойми, я хочу, чтобы ты была счастлива. А еще не хочу любви из жалости. - Стоп-стоп-стоп, - Жене с трудом удавалось сохранять разум трезвым, - Давай ты не будешь решать за меня, хорошо? - Да пойми ты, наконец: у нас ничего не выйдет! Мы уже никогда не будем вместе, как раньше. Забудь о семье, даже не думай о детях! Рано или поздно ты сама захочешь уйти, так давай решим этот вопрос прямо сейчас. Женя подняла руку, призывая его замолчать. С закрытыми глазами чуть слышно она прошептала: - Ответь на один единственный вопрос: ты, правда, этого хочешь? Тень пробежала по лицу Дениса, прежде чем он сказал: - Да. В санаторий они возвращались молча. Женя уехала под шум дождя, разразившегося в конце душного дня, и больше не приезжала. Зато, когда Денис вернулся в больницу, она встретила его в палате, в волнении кусая губы и робко улыбаясь, будто говорила: «Не сердишься? Я просто не смогла».
Я бессовестно затянула с этой главой. Снова тысяча извинений. Хочу сказать, что она далась , пожалуй, тяжелее всех. Эта часть, возможно, самая важная, а также самая сырая, несмотря на то, что я переписывала ее два раза. И все же хочу посвятить ее одному крайне дорогому человеку, которому сейчас очень плохо, даже если он никогда этого не прочитает. Знай, солнце обязательно взойдет... Благодарю всех, кто читает, комментирует, говорит "спасибо". Это крайне важно. Потерпите, осталось не так много... И да, машина времени снова на ходу. На этот раз мы в настоящем. Теперь уже до конца.
Васильевы уже ушли, и в квартире снова стало привычно тихо. Так тихо, что хотелось кричать, лишь бы убедиться, что не потеряла слух. Денис сидел за оставленным праздничным столом и сжимал в руке бокал с недопитым шампанским. Женя подошла и стала механически собирать грязную посуду, лихорадочно соображая, с чего бы начать разговор. Но на этот раз Денис опередил ее: - Наверное, не надо было этого говорить, - он залпом допил содержимое бокала и поставил его на стол, - Кто меня за язык дернул? - Рано или поздно все равно узнали бы, - а, была не была, - Только не понимаю, зачем тебе это нужно. - Что именно? Женя замялась: - Ну,…почему ты уезжаешь? - Жень, не веди себя как маленькая. Эти слова звучали бы обидно, если бы не были произнесены таким усталым, мертвым голосом. - Ты все прекрасно видишь сама. - В том-то и дело, что нет. Я не понимаю, зачем ты хочешь все разрушить. - Что разрушить, дорогая? - он с горечью усмехнулся кончиками губ, - Все уже и так давно поломано. Женя растерянно оглядывалась по сторонам, как будто искала поддержки и совета. Только вот у кого? Никто не придет и не поможет. Нечто кроваво-красное распускалось в груди, ему уже не хватало там места, и оно рвалось наружу, разрывая изнутри. Но Женя не издала ни звука. Давно стемнело. Из окна в комнату вливалась чернота, и Женя внезапно почувствовала непреодолимое желание задернуть шторы, чтобы остановить этот поток и сохранить хоть частичку тепла. Но вместо этого, она сказала с нескрываемой печалью: - Не уезжай, - остались только эти слова, а в них – вся надежда. Воронцов не глядел на Женю. Он смотрел в пол, на свои ноги, в окно, но только не на нее. - Жень, - голос внезапно осип, и пришлось сглотнуть, чтобы продолжить, - Женя, сколько можно мучить друг друга? Да что тут говорить. Все это уже обсуждалось. Ты знаешь… Женя стремительно подлетела к нему, опустилась на пол и заглянула в темные глаза. - Не уезжай, - повторила она, отчаянно цепляясь за его руки, - ведь я так не смогу… снова… Денис не ответил. - Правда-правда, - добавила и тут же замерла, испугавшись собственных слов. Вырвавшись случайно, они всколыхнули и подняли на поверхность что-то из далекого прошлого, забытое, сокрытое в темных глубинах памяти. Денис резко вскинул голову и посмотрел на нее. Женя увидела свое отражение в карих глазах, но то была не печальная женщина, а хрупкая, живая девушка, полная наивных и светлых надежд. Как давно это было: то волнительное лето, те слова, первые робкие шаги навстречу друг другу, боязливая игра в прятки от собственных чувств. Ниточка воспоминаний потянула за собой другие картины: промозглая осень, расставание, слова, оставшиеся невысказанными и тоскливый год, целый год томительного ожидания. Бесцветные зима, весна, лето, проведенные вдали от дома и от Дениса… И снова осень, взыгравшая новыми, яркими красками в тот день, когда дверь квартиры Васнецовых распахнулась, впуская подтянутого молодого человека, в котором Женя едва узнала Вороноцва – он сильно изменился за эти 8760 часов. Так странно: ждать человека целый год, когда срок знакомства исчисляется всего несколькими месяцами. Но Женя не могла не ждать. Ожидание стало частью ее жизни, постоянным состоянием. Чувство беспокойства и пустоты, как Женя ни старалась отвлечься, всегда было рядом, готовое в любой момент наброситься, стоит только немного расслабиться. И Женя дождалась… чтобы теперь снова расстаться на неопределенный срок? Может, даже навсегда? Нет… - ответ она прочитала в глазах Дениса. Ведь он тоже ждал тогда. Прошлое бесцеремонно вторглось в их трещавшую по швам жизнь, разбуженное парой слов, и все перевернулось. А может, встало на свои места? Словно кто-то нашел давно потерянный ключ, отворил заржавевшую дверь и впустил солнечный свет. Глаза, привыкшие к темноте, слепило. Больно. Но это была сладкая боль, потому что дарила жизнь. Они снова переключились на одну волну. «Ведь ты знаешь, что не выдержу без тебя?» - беззвучно спрашивала Женька, не отрывая взгляда от карих глаз, - «Уже пробовала уйти – не вышло». «Будь что будет, но не брошу, не оставлю,… Прости меня» «Нет, ну ты точно дебил. За что тебя прощать?» - она почти смеялась. «Я гнал на слишком большой скорости», - и грустно, но ласково улыбнулся, глядя исподлобья. Что могло быть лучше этой улыбки, огонька из прошлой жизни, которого, оказывается, Жене так не хватало? В этот момент она поняла, что Денис наконец-то вернулся. Будто много лет путешествовал по дальним странам, и внезапно оказался на пороге дома, когда никто уже не ждал. Никто, кроме нее. Поговорить по-человечески, как Женя и предполагала, не удалось, зато они пережили что-то, что было гораздо важнее любых разговоров и объяснений. Стена, сложенная из непонимания и отчуждения, рухнула. Дениса и Женю окружали развалины, а они не могли наглядеться друг на друга. Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем Женя очнулась. - Давай ложиться? Денис кивнул. Вот уже месяц Женя была его главной сиделкой, главным врачом. Постепенно, следуя наставлениям медсестры и Антона Петровича, она училась помогать Денису абсолютно во всем. Их квартира, хоть и прибранная, но не сумевшая вернуть былой уют, походила, скорее, на больничную палату. На месте большого книжного шкафа стояла широкая кровать с деревянным днищем и таким же жестким матрасом; в углу - специальный подъемник, рядом - небольшой тренажер, на котором, согласно прилагавшейся инструкции, необходимо было заниматься, по крайней мере, в течение часа ежедневно. С обязанностями по уходу за Денисом, как Женю и предупреждали, справиться было непросто. И дело даже не в том, что Денис был беспомощен, почти как ребенок, что иногда у Жени элементарно не хватало физических сил, чтобы ему помочь. Сложнее всего было осознавать, что он тяготился ее заботой. Очень часто Женя замечала: вместо того, чтобы позвать ее на помощь, Денис пытался все сделать сам. Обычно ничего из этого не выходило, он мрачнел и злился. Казалось, порой ему было легче обратиться к ежедневно приходящей медсестре, по сути, постороннему человеку. Женя и Денис были связаны особыми, невероятно интимными узами, которые, как это ни парадоксально, только увеличивали пропасть между ними. Но только не сегодня. Сейчас, помогая Денису подготовиться ко сну, Женя впервые почувствовала, что он наконец-то расслабился и полностью доверился ее заботливым, умелым рукам. Уложив его в постель, Женя провела рукой по черным завиткам волос и нежно коснулась губами лба. - Засыпай, - сказала она, прежде чем отправиться на кухню, где ее ожидали немытая посуда, чашка горячего чая и тысячи мыслей, порхающих беспорядочной стайкой в голове. *** Женя прислушалась к его дыханию. Ровное и спокойное. Значит, спит. Она тихо, стараясь ничего не задеть в темноте, подошла к кровати и опустилась рядом с Денисом. - Жень, ты чего? Оказывается, он не спал. Женя ничего не ответила, просто свернулась клубочком подле него, поджав ноги и положив руку ему на грудь. Опустила голову на плечо. Вздохнула и успокоилась. Почувствовала, как Денис осторожно взял ее руку и некрепко сжал в своей, и осознала, сколь много им придется еще вспомнить, наверстать. Но теперь вместе. Тепло разливалось по телу. Женя больше не боялась. Медленно и бесшумно, крупные хлопья снега опускались на землю…
А вот и я. Все пишут про Новый год. И я не исключение. Правда, в моем случае такое задумывалось фактически изначально. Так что эта прода родилась не столько по вине новогоднего настроения, сколько благодаря больной фантазии автора. Она сильно отличается от всего предыдущего повествования. Так вышло. Romance и OOC, как было обещано в шапке. И да, сыровато немного. Спасибо всем, кто продолжает читать. Надеюсь, эта глава вам понравится.
Но, кто знает, чем обернутся холода и потери для того, кто умел верить. И кто знает, когда над водою взойдет голубая звезда для того, кто умел ждать… («Для того, кто умел верить» Flёur)
- Все-таки Новый год - мой любимый праздник. С ним столько связано: елки, мандарины, снег, шампанское… - И жуткое похмелье на следующее утро, - вставил Денис. - Ну, это у кого как, - парировала Женя, не сдержав, однако, улыбку, - Воронцов, в тебе нет никакой романтики. - Ну, так я же мачо. Не положено. - Мачо-дебилачо, - пробормотала Женя. Она сидела на полу, скрестив ноги по-турецки, и наряжала елку. Ей нравилось доставать из коробки хрупкие стеклянные шары и фигурки, разворачивать шуршащую бумагу, всякий раз пытаясь угадать, что за игрушки скрываются под ее плотным слоем, развешивать их на мохнатых ветках и любоваться результатом, когда все они наконец займут свои места среди зеленых лап. Особый ритуал детства, пережиток прошлого. Но сколько в нем радости, счастливых воспоминаний. Семейного… Исподтишка Женя поглядывала на Дениса. Он снова что-то писал. Женя не раз заставала его за этим занятием, но никогда не расспрашивала. Она подсознательно ощущала: это настолько личное, что даже она не имеет права лезть с вопросами. В конце концов, если Воронцов захочет, сам ей все расскажет и покажет. Но сегодня, проходя мимо, Женя не смогла усмирить свое любопытство и заглянула Денису через плечо. Однако ничего увидеть не удалось, так как парень уловил движение за спиной, рукой прикрыл написанное и зачем-то начал оправдываться: - Это так, ничего особенного. Пустяки, просто… мысли… Так, мм… тебе помочь с готовкой? - Женя редко видела его таким смущенным. - Все уже почти готово. Ближе к вечеру поставлю жаркое в духовку. Поздно вы спохватились, мистер великий шеф-повар. Денис хитро улыбнулся. Он не уехал, как и обещал, не был холоден, не отстранялся. Сохранил даже способность подкалывать Женю. Но изменился, стал как будто взрослее. Собственно, это не удивительно. И сама Женя была уже не той, что прежде, хотя и не замечала этого. Ничто не проходит бесследно.
Под вечер окна покрылись причудливыми морозными узорами, складывающимися в волшебные картины. Метель, бушевавшая с самого утра, прекратилась. На улице царило предпраздничное оживление: опаздывающие гости, кутаясь в шарфы и втягивая шеи в воротники курток, торопились оказаться в тепле и уюте; шумная группа подростков готовилась запускать петарды на детской площадке; старичок вез на санках живую елку, приобретенную на елочном базаре. Откуда-то раздавалось пронзительное, рвущее душу пение скрипки, которое только усугубляло странное чувство, преследовавшее Женю весь день. Нечто едва ощутимое витало в воздухе, ходило за ней попятам. Жене то хотелось смеяться: все-таки праздник на дворе, то внезапно становилось тоскливо до слез. Она не могла понять, что происходит. Безотчетное смятение заставляло тело дрожать в предчувствии… Чего? Женя никак не могла найти ответ на этот вопрос. Оставалось только ждать.
- Денис, ну давай уже! Вот-вот куранты бить начнут. - Не бойся, успеем! Хлопок, и пенящаяся жидкость полилась в вовремя подставленные Женей бокалы. А вот и первый перезвон, свидетельствующий о наступлении Нового года. Один Загадать желание? Два Я, конечно, уже не в том возрасте… Три и в прошлом году то же самое загадывала… Четыре …но все же… Пять Что делать, Шесть если желание осталось прежним? Семь Может, на этот раз сбудется? Восемь И почему так сложно произнести его про себя? Девять Ладно. Не дрейфь, Васнецова. Десять Больше всего я хочу, чтобы Денис… Одиннадцать …встал на ноги. Двенадцать Успела. - С Новым годом, Жень. - С новым счастьем. Она не заметила, что, пока били куранты, губы Дениса беззвучно шевелились, проговаривая заветное желание.
В полумраке мерцал телевизор, наполняя комнату слабым голубоватым сиянием. Они выключили свет, выключили звук. Сидели рядом, держась за руки. Молчали. «А когда-то я думала, что мы давно пережили этот «заручкудержательный» период. Но нет, ничто не сравнится с теплом твоих красивых, сильных рук. Не отпускай меня никогда». Денис неожиданно прервал молчание: - Знаешь, Жень. Я тут подумал и решил тебе кое в чем признаться. Сегодня наступил Новый год, и я тоже хочу начать новую жизнь. К черту все. Лишь бы ты всегда была со мной. Не перебивай, пожалуйста, - он заметил, как Женя дернулась на этих словах, желая что-то сказать, - Я должен был бы чаще говорить тебе это, но я боялся. Да и сейчас боюсь. Однако все равно скажу, потому как хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя, - он помедлил секунду, как будто пробуя эти слова на вкус, и продолжил, - Да, люблю. По-настоящему. И не представляю, что бы я делал без тебя. Ты спасла меня. Ты спасаешь меня каждый день, понимаешь это? Он внезапно обхватил лицо Жени руками. Глаза в глаза… так близко… сбивчивое дыхание… рывок навстречу… Женя не сдерживала слез. Она отвечала на поцелуи с животной яростью, запускала ладонь в копну черных волос, наслаждалась каждой секундой неожиданной близости. Покрывая его лицо поцелуями, в каждый из них она вкладывала свой ответ: «Люблю, люблю, люблю…». Еле-еле, тяжело дыша, они оторвались друг от друга. Женя прижалась к Денису, а потом, не в силах справиться с собой, вскочила и подбежала к окну. А там, за окном, царила самая настоящая новогодняя ночь. Сзади послышалось: - Я на тебя все это внезапно вывалил. Прости, если что не так. «Все так-так. У меня просто нет слов, чтобы ответить», - хотелось сказать, но вырвалось иное: - Денис, а пойдем на улицу, - Женя отвернулась от окна, ее глаза сияли, - Там так чудесно. Воронцов лишь кивнул. Кажется, он все понял без слов.
Денис и Женя не спеша двигались по тротуару. От мороза пощипывало щеки, пальцы леденели даже в перчатках, но с каким наслаждением парень и девушка вдыхали и пропитывались запахом свежести, настоящей зимы. Невозможно было не поддаться очарованию ночных улиц: в свете фонарей блестели никем не тронутые снежные сугробы, в домах, несмотря на поздний час, горели все окна, слышался веселый смех. Редкие прохожие поздравляли друг друга с праздником и желали всяческих благ. Женя и Денис остановились в сквере, неподалеку от дома. - Волшебная ночь! Ты когда-нибудь видела такое звездное небо над городом? Женя подняла взор. Действительно, снеговые тучи разошлись, словно разогнанные чьей-то огромной рукой, а на черном высоком-высоком небе засверкали сотни звезд, одна ярче другой. - Смотри, вон там, - Денис указывал вперед и вверх, - видишь, звезда как будто в тумане? Она только родилась и еще окружена родительским облаком. Женя вздохнула и поежилась от нахлынувшего внезапного чувства наполненности и умиротворения: - Представляешь, через тысячу лет, когда не будет ни меня, ни тебя, может, и мира, каким мы его знаем, только звезды будут продолжать светить… - А я бы все на свете отдал, лишь бы и через тысячу лет просто смотреть на звезды вместе с тобой. Денис по-прежнему смотрел в небо. Женя крепко сжала его плечо: - Как хорошо, что ты есть у меня. Люблю тебя.
Они как раз вернулись домой, когда зазвонил телефон. На дисплее высветилось, что вызывает Веник. Женя ответила, одновременно снимая куртку. - Веник, что-то случилось? - Жень, - голос на другом конце дрожал, - Жень, не поверишь! У нас девочка родилась. Только что! Алиса. Такая маленькая. Не могу поверить! - Веник, поздравляю вас! Это так… неожиданно, – Женя застыла, так и не повесив куртку в шкаф, - Как они? - Даша и Алиса? Превосходно себя чувствуют. Наверное, Даша пережила все это спокойнее меня. Не помню, что я тут вытворял, но, кажется, половина роддома уверена, что я не дружу с головой. Женя не могла сдержать улыбку, представив, как молодое светило науки носится по коридору и бьется головой о стены и все горизонтальные поверхности, попадающиеся под руку. - Ладно, Жень, мне еще уйму народа надо обзвонить. Денису привет. И с Новым годом вас! Ну, надо же, девочка… С этими словами Веник отключился. - Что произошло? – Денис не сводил с девушки беспокойного взгляда, которым буравил ее с самого начала разговора. Женя по-прежнему прижимала трубку к уху, не в силах поверить услышанному. - Нет, ну только истинная Васнецова, коренная москвичка, могла родить дочь в Питере, приехав туда впервые в жизни, да и то на пару дней. А ведь уверяла, что все рассчитала. Женя посмотрела на Дениса и увидела, что он улыбается такой же счастливой улыбкой, что и она.
Буквально через час, когда радостная новость облетела все семейство Васнецовых, его представители практически в полном составе ворвались в квартиру. Поднялся такой шум, что бедная Моська была вынуждена забиться под шкаф, откуда ее не мог выманить даже соблазнительный запах жаркого. Маша то смеялась, то рыдала, абсолютно не обращая внимания на размазанную по щекам тушь. Илья развалился на диване и блаженно уплетал остатки ужина, одновременно рассказывая всем окружающим, что у них с Галей, как и у всех Полежайкиных, первым непременно родится мальчик. Галина Сергеевна, в свою очередь, жутко смущалась, не скрывая при этом веселой улыбки. Пуговка летала по комнате, наслаждаясь своим новым статусом тети. Папа выглядел ошарашенным. Он заботливо обнимал маму, светившуюся от счастья, и поглаживал ее по волосам. Казалось, таким образом он больше успокаивал самого себя. А Женя… Женя радовалась вдвойне, потому что впервые за долгое время чувствовала себя в кругу семьи. Волшебная ночь…
Квартира опустела только под утро, когда утомившиеся от переизбытка эмоций гости отправились по домам. Проводив их, Женя устало опустилась в кресло и прикрыла глаза. Внутри было пусто. Так бывает, когда наваливается слишком много сразу. Да еще и это странное ощущение беспокойства не покидало, хотя, казалось бы, с чего ему взяться? Женя уже погрузилась в сон, но оклик Дениса заставил ее очнуться. Ей показалось, что его голос звучит непривычно. Сердце почему-то застучало в ускоренном темпе, колотясь о ребра и грозя вот-вот выпрыгнуть из грудной клетки. Да что же это такое? Всего-то непонятные нотки в любимом голосе… Или нервы стали ни к черту? Она открыла глаза. - Женя, - странная улыбка играла на губах Дениса, - посмотри вниз… Где-то на краю сознания мелькнула сумасшедшая догадка. Женя очень медленно, будто нехотя, опустила взгляд. В ушах зашумело. Жене показалось, что она задыхается. Из нее будто выкачали весь воздух, она обмякла и, не веря своим глазам, спросила: - Мне это не снится? Денис отрицательно покачал головой все с той же улыбкой. Все, все, все кончилось. Огромная гора упала с плеч и рассыпалась прахом. В голове вертелась одна единственная мысль: именно так должно было случиться. Вот чего она ждала. Женя вдруг поняла, что она не просто верила, внутри нее жило знание, что это должно произойти именно сегодня. Когда же еще, как не в новогоднюю ночь? И как не верить в чудеса, когда вот оно - самое настоящее чудо: палец, который сгибался и разгибался, снова и снова, подчиняясь воле своего хозяина. Разве можно столько счастья разом? Ведь сердце может и не выдержать…
Ну что же... Выкладываю на свой страх и риск последнюю, завершающюю часть. Не знаю, понравится ли она вам. Я толком ничего в ней не объяснила. В общем, судите сами. Какой бы она ни вышла, я горжусь собой, потому что впервые довела такое дело до конца. Во многом благодаря вам. Спасибо всем, кто читал и был рядом.
Спасибо за то, что средь боли и зла Наш тесный мирок ты сберегла… (Римициан А. «Спасибо, родная»)
May be I was born to hold you in these arms… (The Swell Season «In these arms»)
Пять маленьких голых комочков, пронзительно пища, прижимались к матери. Еще слепые, они ориентировались только по запаху и теплу родного тела. - И что нам теперь делать? - Жень, от того, что ты в сотый раз задашь этот риторический вопрос, ничего не изменится. - Если бы кое-кто понимал, что весной кошку не стоит выпускать на улицу, особенно, когда во дворе ошивается, по крайней мере, половина всех котов города, я бы сейчас не задавала этот вопрос, - Женя ошарашено посмотрела на котят, старательно вылизываемых довольной Моськой, и выдохнула, изменившись в лице, - Они чудесны! Денис невольно улыбнулся, глядя на Женьку. - Мы можем раздать их твоим сестрам, как раз на всех хватит. Ничего, с родами мы справились, значит, и с последствиями разберемся. Женя почему-то вздрогнула, вскочила с пола и, пробормотав что-то невнятное про «подстилку для котят», выбежала из кухни. «Так, спокойствие, только спокойствие. Обещала маме, что скажу ему сегодня. Значит, скажу. И чего так разнервничалась, спрашивается? Просто найду подходящий момент», - Женя взволнованно мерила шагами комнату, - «А сейчас надо отыскать тот старый плед и спокойно отнести его на кухню. Кажется, он был где-то здесь». Женя опустилась на колени и вытащила из-под стола внушительных размеров коробку, в которую они с Воронцовым во время генеральной уборки сложили весь мусор, который, вроде, не нужен, но жалко выбрасывать на помойку. Плед, с узором из красно-зеленых квадратов, действительно, был тут. Схватив его, Женя уже собралась задвинуть коробку обратно, когда взгляд ее упал на то, что лежало на дне коробки, под пледом. Несколько листков бумаги, вырванных из тетради. Они были исписаны мелким почерком. Женя взяла их и, зацепившись взглядом за предложение, начала читать. Почти мгновенно она поняла, что это, и строчки поплыли перед глазами. Но оторваться было уже невозможно.
… а время остановилось.… Кажется, при большом желании его можно потрогать, пропустить сквозь пальцы. Оно не движется. Застыло, как и я. Лежу на кровати рядом с окном. За ним растет высокая береза. Ее ветки порой, когда поднимается ветер, тихо скребут по стеклу. Из окна я вижу, как на них опускается снег, как он постепенно оседает, тает. Вот большая любопытная ворона заглядывает в окно, недовольно поводя чернильным крылом. Она свила на оголившейся ветке гнездо. Появляются первые зеленовато-коричневые почки, еле заметные взгляду.… Все течет, все меняется. Только здесь, в моей палате, ничего не происходит. Ничего, кроме тебя… Ты входишь, и я забываю, какого это: просто дышать. Ты выглядишь грустной и усталой. Женька, Женечка… я не могу прижать тебя к себе, защитить от бед. Ведь знаю, что я и есть твоя главная беда, самая большая проблема. Я ненавижу себя. Я не хочу тебя больше видеть. Но, когда ты уходишь, я понимаю, что если не придешь завтра, завтра у меня просто не будет. Мне стали сниться кошмары: я жду тебя, а ты не приходишь. Кто-то постоянно входит и выходит из палаты, меня окружают какие-то люди, чьих лиц я не вижу. Ищу среди них тебя, но тебя нет. Я просыпаюсь от собственного крика. Страшно. Страшно боюсь тебя потерять…
Очень часто я чувствую боль. Что-то съедает меня изнутри. Не пойму только: это последствия перелома или того, что ты плачешь. Скрываешь это, но плачешь, вижу. Женя, я ведь знаю тебя, как облупленную. Вот уже более четырех лет, пролетевших быстрее, чем, кажется, сегодняшний день, который тянется вечность. Знаю всю тебя. До мелочей. Но мы с тобой теперь словно по разные стороны баррикад: ты не моя, и я уже не тот.
Я почти неделю в санатории. Тут хорошо. Главное, это возможность хоть как-то изменить окружающую обстановку. Палата мне уже осточертела. А еще, может быть, я смогу избавиться от невыносимой потребности постоянно видеть тебя. К тому же, здесь у меня есть сосед - Миха. Отличный парень, хотя на его фоне я чувствую себя разве что не Валуевым. У него не двигается шея, он и голову не может повернуть. Зато сочиняет великолепные стихи. Мне даже пару раз приходилось записывать их под его диктовку. Ты нарушила все мои планы. Ты не выдержала первой. Приехала. Миха, увидев тебя, присвистнул. Его лицо выражало смесь удивления и восхищения. - Воронцов, а ты даешь! У тебя нет случайно в Москве таких же очаровательных знакомых сиделок, а? Мне бы не помешало. Ты смущенно улыбнулась, я тоже попытался выдавить фирменную, невозмутимую улыбку. Все это одна сплошная, чудовищная ошибка. Кто-то наверху все перепутал. Ты не можешь быть со мной, так же, как и я не могу быть с тобой. Сейчас, после разлуки, этой реакции Михи я понимаю это, как никогда прежде. Пора заканчивать со всем этим. Только как? Сказать, что не люблю? Солгать? Ведь это не правда. Я люблю тебя, люблю… Редко говорил раньше, сейчас предпочитаю молчать. Но люблю. Даже больше, чем люблю. Поэтому должен это сделать. Расставить все точки над и. Будет тяжело, но я справлюсь… Ха, и кого я пытаюсь обмануть? Мне уже не выкарабкаться отсюда, Жень. Так зачем я буду тащить в эту яму и тебя? Да я стану последней тварью, если буду мучить тебя из нежелания быть одиноким. Я боялся тебя потерять, а теперь больше всего боюсь однажды увидеть в глазах вместо любви жалость. Главное пережить сегодняшний день, этот разговор. А что будет после того, как ты уйдешь навсегда? Наплевать. И ты ушла. Точка. Конец. Без каких-либо объяснений Миха все понял: - Какой же ты идиот, Воронцов. Такое сокровище потерял. Будь я на твоем месте, - он грустно замолчал.
Сегодня я узнал, что он страдает мышечной атрофией и жить ему осталось не более полугода…
«Не сердишься? Я просто не смогла». Сержусь? Да. На себя за то, что рад твоему возвращению. За то, что понимаю: хотел, чтобы ты вернулась. Свинья…
Я идиот, дурак, дебил. Согласен. Не должен был даже мысли допускать о том, чтобы уехать. Как такое вообще пришло в мою больную голову? Прости, что заставил страдать тебя еще больше. Этого больше не повторится… Все-таки мы вместе.
Перечитываю свои записи. Это не дневник, нет. Женька, это те слова, которые я хотел тебе сказать, те письма, которые не отправил. Это все о тебе. Сегодня 31 декабря. Ты наряжаешь елку. Ты прекрасна. Это моя последняя запись. Я не знаю, каким будет наступающий год, что он принесет. Но я знаю, что больше не напишу здесь ни строчки, потому что все, что пишу, на самом деле, я должен тебе говорить. Все. Просто потому, что моя жизнь не то, что я здесь начиркал. Моя жизнь - это ты. Спасибо, что ты есть. Спасибо, что однажды карты сложились и наши дороги пересеклись. Спасибо, что ты меня спасла. Я люблю тебя. Сегодня я напомню тебе об этом.
Слезы непрерывным потоком катились из глаз. Женя с трудом сдерживала рвущиеся из груди рыдания. - Жень, ты, конечно, извини, но я не намерен дольше находиться рядом с этой осатаневшей мамашей. Она мена укусила, когда я попытался тронуть одного из ее отпрысков. Смотри…, - Денис влетел в комнату прежде, чем Женя, так и не сумевшая прийти в себя, успела среагировать. Он увидел коробку, листки, судорожно сжатые в жениных руках, ее заплаканное, покрасневшее лицо и застыл, недоговорив. Секунду они молча смотрели друг на друга. Потом вдруг Женя, громко всхлипнув, поднялась и бросилась на шею Денису. Он крепко обнял ее так, словно не собирался больше никогда отпускать, провел рукой по светлым волосам и сказал: - Наверное, в глубине души я хотел, чтобы ты это прочитала. - Ты прав, абсолютно прав, - шептала Женя, всхлипывая, - Мы должны все говорить друг другу. Не боясь, не тая. Поэтому слушай. Она отстранилась от Дениса и, внимательно смотря ему в глаза, четко произнесла: - Я беременна. Всего два слова. Но сколько счастья и радости их сочетание способно принести. Денис сначала не поверил своим ушам и попросил Женю повторить. Убедившись, что со слухом все в порядке и что это не шутка, Денис вновь крепко сжал Женю в своих объятьях и сказал: - Все хорошо. Все будет хорошо. А потом, прихватив с собой плед, они отправились на кухню вдвоем обустраивать гнездо для новоиспеченной семьи.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 197
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума